(Из сочинения Путинида из Селигера)
1. Подобно многим другим цезарям, Иосиф происходил из варваров, но если Траян был испанцем, а Север — сирийцем, то Иосиф был колхом.
2. Рождению Иосифа сопутствовали следующие знамения. За три дня до его рождения на небе зажглась звезда и погасла спустя семь дней. Звезду эту можно было видеть даже днём. Увидев эту звезду, многие философы и маги принесли новорожденному Иосифу дары как будущему Цезарю. Говорят, что отцом его был Юпитер. Другие, впрочем, приписывают эти знамения рождению не Иосифа, а Иисуса из Назарета, иудея, распятого в Иерусалиме за богохульство и стремление к верховной власти.
На фото: божественный Иосиф в варварском одеянии. Бронза, правление Иосифа
3. Терзаемый честолюбием, ещё более возраставшим от униженности его положения, он уже в юности примкнул к партии божественного Владимира из Лены. Пользуясь слабоумием цезаря Николая, Владимир побудил плебс к восстанию и вскоре достиг единоличной власти. Ведь он обещал примкнувшим к нему рабам — свободу, а свободнорождённым — по сто югеров общественной земли и по четыре наложницы. Всех своих друзей, среди которых был и Иосиф, он, следуя примеру божественного Юлия, возвысил, не исключая даже и тех, которые в разное время открыто выступали против него. Иосиф наследовал Владимиру, отправив в изгнание или казнив всех прочих, кто мог претендовать на верховную власть.
4. Войны он вёл следующие. Сначала он дважды воевал с восточными варварами и оба раза достиг успеха. Считая, однако, эти победы слишком незначительными, он не стал устраивать триумф и открыл новую войну с варварами, жившим на севере. И эту войну он выиграл, но понёс столь ужасные потери, что решился только на овацию. В это же время он без войны расширил границы на западе, заняв по договору с херусками земли различных варваров, из которых многочисленнейшими были скифы. Прежде цезари делили этот народ с царями венедов, теперь же, когда венеды были покорены херусками, все скифы оказались под властью Иосифа.
5. Затем вёл он войну с херусками, величайшую из когда-либо случавшихся между смертными. И эту войну он выиграл, хотя херуски разорили половину Отечества и едва не осадили Город. В честь этой победы он, наконец, устроил триумф, величайший среди когда-либо бывших, как и сама война. По ходу войны он также устраивал овации, проводя по Городу пленных херусков и выставляя в общественных местах их оружие и повозки. Рассказывают, что и в этой войне, как и во внутренних делах, вполне проявилось его неистовство, о чём я более подробно расскажу в своём месте. Лучших солдат он будто бы велел изымать из первых рядов и ставить позади сражающихся, приказывая истреблять всякого, кто бросит щит или обратится спиной к врагу. Некоторые писатели, впрочем, отказываются верить этому.
6. Войну эту по общему мнению устроили херуски. Есть, впрочем, и те, кто утверждает, что войну подготовлял Иосиф, херуски же напали на него, чтобы внезапностью склонить удачу на свою сторону. Это я вычитал в книжке Резуна, о котором следует сказать несколько слов, чтобы было понятно, можно ли ему доверять. Резун вообразил себя Суворовым, полководцем, который был причислен к богам и которому граждане до сих пор приносят жертвы. Взяв в руки жезл и вымазав лицо пурпуром, как триумфатор, он расхаживал по форуму, выкрикивая «Я Суворов!» и принуждая легковерных приносить себе жертвы. Убедившись в его безумии, родственники Резуна хотели подвергнуть его лечению чемерицей, но он спасся на Альбион, где принялся сочинять истории и выпускать под именем божественного Суворова. Вот что такое этот Резун.
7. Внутри страны Иосиф также был весьма деятелен и беспрестанно проводил реформы, из которых я назову лишь несколько. Граждан, занимающихся сельскохозяйственным трудом, он частью прикрепил к земле, обратив в нечто вроде государственных рабов или спартанских илотов, частью переселил в города для занятия ремеслом. Многих при этом он отправил в изгнание, других уморил голодом, по утверждению одних — в результате ужасной ошибки, других — намеренно. Всякое производство он поощрял, способствуя постройке множества мастерских, сооружений и механизмов, заменявших рабов. Многие из этих механизмов действуют до сих пор и я видел их сам, другие же разрушились в правление божественного Бориса, который настолько пренебрегал интересами государства, что привёл его в разорение, как если бы это было ещё одно нашествие херусков.
8. Механизмы, повреждённые херусками, он восстановил и снова пустил в ход. Реки он перегородил плотинами и соединил каналами для удобства торговцев и приведения в движение механизмов. Торговлю и производство, он полностью взял в свои руки, запретив как гражданам, так и вольноотпущенникам и рабам владеть чем-либо, приносящим доход. Государственную казну он наполнил и всем от сенаторов до рабов выплачивал содержание, впрочем, ничтожное.
9. Страшен он был в равной степени для друзей и для врагов.
10. Врагов своих он преследовал беспощадно. Даже отправившиеся в добровольное изгнание и бежавшие к варварам жили в постоянном страхе, опасаясь подосланных Иосифом убийц и солдат. Более всех ненавидел он некоего Троцкого. Троцкий этот был первым среди друзей божественного Владимира и после его смерти составил заговор с целью возложить на себя инсигнии, но не имел в этом успеха. Страшась гнева Иосифа, он бежал сначала в Парфию, а затем за Дунай и даже, если это не выдумка досужих рассказчиков, за Геркулесовы Столбы. Однако и за Геркулесовыми Столбами божественный Иосиф считал его опасным для себя и своей власти и не оставлял преследованием, пока, наконец, не убил его при помощи какого-то варвара.
11. С остальными врагами он был также очень суров. Одних он казнил по решению суда, другие были убиты ночью при выходе из дома, третьих он отправил в изгнание и уморил голодом и побоями. Самый суд он превратил в посмешище, заменив судей случайными лицами и требуя от них как можно большего числа казней. В этом перешёл он всякие границы, принявшись казнить и подвергать конфискации и изгнанию не только врагов, но и людей равнодушных к нему и даже преданных. Всякое неосторожное слово, сказанное как сенатором, так и простолюдином, вело к доносу, оканчивавшемуся обвинительным приговором. Пытки, прежде применявшиеся только к рабам, распространил он на свободнорождённых и даже сенаторов, коих он пытал и казнил во множестве. Что же касается сената, то и сенат, и народное собрание, возвысив по видимости, на деле лишил он всякой власти и сделал пребывание в сенате даже опасным. Чтобы никто не считал себя свободным от страха, ввёл он также недавно отставленные децимации не только в войске, но и среди граждан, и применял их наряду с проскрипциями без всякого порядка, без разбору к правым и виноватым, порою не только без всякой основательной причины, но даже без повода. Всё это он оправдывал искоренением злоупотреблений и исправлением нравов.
12. Среди пострадавших от его преследований называют также множество военачальников, одних из которых он казнил, других изгнал, вернув в Город лишь перед началом войны с германцами. Ведь он мог остаться совсем без военачальников, поэтому многих из прежде отправившихся в изгнание и приведённых к суду он вернул и даже осыпал милостями, надеясь этим вновь завоевать их преданность.
13. Преследовал он и учёных мужей. Одних из них он награждал виллами и рабами, других подвергал наказаниям и казнил, причём нередко достойнейшие оказывались в немилости, недостойные же и шарлатаны, напротив, достигали могущества. В итоге он посеял повсюду такой страх и подозрительность, какого граждане не знали со времён Калигулы. Сам он при этом был обожаем как всадниками, так и народом, и даже многие отправленные им в изгнание не отказывались от восхвалений Иосифа. Рассказывают, что и многие казнимые в самый момент казни прославляли Иосифа и требовали от палачей быть возможно более беспощадным к тому, кто является врагом Иосифа и народа.
14. К друзьям он был не менее строг. Многих из них он наказывал за малейшие провинности, других же, терпя их беззакония и преступления долгое время, он затем исключал из друзей и подвергал жесточайшим наказаниям. Даже из трёх префектов, ответственных за порядок и более всего занимавшихся преследованием врагов Иосифа, он казнил двоих. Есть, впрочем, и те, кто утверждает, что виновником всех этих преступлений был не сам Иосиф, а его друзья, которых он не мог обуздать в должной мере, потому что их некем было заменить. Падение нравов будто бы достигло такого размаха, что для их исправления нужно было бы казнить половину свободнорождённых и всех рабов, что было опасно в виду приближающейся войны. Другие утверждают, что и вовсе проскрипции и децимации Иосифом не возобновлялись, а все свидетельства об этом у древнейших писателей подделаны.
15. Женат он был дважды и оба раза несчастливо. Первая жена его, бывшая, как и он, варваркой, умерла от чахотки. От этой жены у него был один сын, Яков, захваченный германцами во время войны и убитый ими. Вторая жена его происходила из граждан и, доведённая до отчаяния его жестокостью, граничившей с безумием, бросилась на меч. Другие говорят, что она сделала это из-за головных болей, мучивших её на протяжении многих лет. От этой второй жены у него был ещё один сын, Василий, и дочь. Василий был так же несчастлив, как и его брат Яков. Пристрастившись к вину и погрязнув в пороках, он после смерти Иосифа подвергся преследованиям и умер в ничтожестве.
16. Божеские почести по решению сената воздавались ему ещё при жизни, причём не только были воздвигнуты во множестве статуи, но и сооружено множество храмов, а каждый город был обязан ежедневно приносить ему в зависимости от достатка гекатомбу, тройную жертву или годовалого бычка белой масти. Те же города, которые открыто отказывали ему или пытались тайно избежать этого обременения, он разрушал. Статуи эти и храмы были все снесены после его смерти, но решение о причислении к богам сенат отменить не решился. Столь страшен он оставался для них и после смерти.
17. В наслаждениях он был очень умерен. Рассказывают, что единственное, что его распаляло, было зрелище человеческих страданий. Он не только присутствовал при пытках и казнях, но и сам брал в руки орудия пыток, в чём находил гнуснейшее наслаждение. Другие приписывают это не ему, а божественному Петру, древнему правителю, или Ивану, цезарю ещё более древнему. Рассказывают также, что в последние годы жизни он повредился в уме. Видя всюду врагов, он перестал доверять даже друзьям, постоянно менял телохранителей и не спал по две ночи подряд в одном помещении, опасаясь убийц. Вообще нрав его отличался скорее подозрительностью и склонностью к мести, чем жестокостью. Ведь среди заговоров, которые будто бы окружали его, были не только мнимые, но и настоящие, и однажды его едва не убил кинжалом некий сторонник божественного Николая, впоследствии казнённый.
18. Будучи уже стар и слабея день ото дня, он так и не решился назначить наследника, чем вызвал после своей смерти смуту, во время которой подвергся преследованиям и был казнён и третий из его префектов, отвечавших, как он говорил, за «внутренние дела». Наконец, цезарем был провозглашён Никита, прозванный по-гречески Скарабеем, то есть Жуком. Прозвище это он получил за то, что, общаясь с варварами, нередко угрожал им жуком, повреждающим посевы. Чем страшен этот жук, я, как ни расспрашивал учёных мужей, так и не смог узнать. Есть и другая версия. Прозвище Жука Никита получил не от действительного жука, а оттого что, утомившись править в одиночку, пригласил четырёх соправителей, варваров из альбионского Либерополиса. Варвары эти по какой-то причине называли себя Жуками, или Жуком. От них это прозвище перешло и на Никиту. Наконец, третьи утверждают, что Никита вовсе не существовал, а вместо него правили эти четыре варвара, обманом захватившие верховную власть и выдававшие себя за одного человека. Последний рассказ я прочёл в книжке Фоменко, писателя хотя и древнейшего, но расходящегося почти во всём с остальными историками. Этот Никита, или эти Жуки, лишились верховной власти в результате заговора божественного Леонида.